Отправлено: 27.05.06 15:48. Заголовок: 19 августа 1939 года
Хотелось бы спрсить уважаемых форумчан насчет этой даты? Была ли речь и о чем если была? Я смотрел "текст" этой речи в интернете и сравнив с другими речами Сталина на мой взгляд дилетанта обнаружил несходство, в этой "речи" употребляется латинское выражение modus vivendi И.В. любил употреблять библейские цитаты и выражения , сказывалось семинарское образование. Так что хотелось бы услышать ваши мнения и соображения!!!
Во-первых, где-то у меня есть статья "Речь, которой не было".
Но во-вторых, лично я считаю, что более принципиальное заседание Политбюро было 21 апреля 1939 г.:
=============================== 21 марта Германия выставила ноту Польше в отношении Данцига.
22 марта Гитлер оккупировал Мемель.
26 марта Польша отказалась. Гитлер возбужден.
30 марта он вернулся в Берлин.
31 марта Чемберлен заявил в парламенте о гарантиях Польше.
3 апреля польский министр иностранных дел Бек приехал не в Берлин, а в Лондон и провел три дня на переговорах с английским правительством. Гитлер приказал готовиться к осуществлению плана “Вайс” против Польши.
11 апреля.Гитлер огласил срок нападения на Польшу – 1 сентября.
13 апреля Чемберлен заявил в парламенте, что Англия дает одностороннюю гарантию Румынии и Греции, подобную той, которая 31 марта была дана Польше.
14 апреля британское правительство обратилось к Советскому правительству с официальным предложением дать Польше и Румынии такую же одностороннюю гарантию, какую Англия и Франция дали Польше, Румынии и Греции.
17 апреля 1939 (в понедельник), правительство СССР выдвинуло свое предложение. Суть его сводилась к трем пунктам.
1. Заключение тройственного пакта взаимопомощи между СССР, Англией и Францией. 2. Заключение военной конвенции в подкрепление этого пакта. 3. Предоставление гарантий независимости всем пограничным с СССР государствам, от Балтийского моря до Черного.
В этот же день Литвинов вызвал Майского в Москву.
17 апреля по вопросам о некоторых советских претензиях к Германии (по советским военным заказам на фирме “Шкода”) Мерекалова принял статс-секретарь германского МИД-а Вейцзекер. В ходе беседы последний (а возможно, что и сам Мерекалов) поднял тему улучшения экономических и политических взаимоотношений между двумя странами. Мерекалова вызывают в Москву, куда он приехал 19 апреля.(Сталин потом затребовал запись переговоров, которую выслал Астахов, оставшийся в Берлине временным поверенным до 1.09.1939 и бывший переводчиком на этой встрече).
Майский якобы по личной инициативе отправился в Москву через Стокгольм и Хельсинки. В Стокгольме он оказался в среду 19 апреля. Провел беседу с советским послом Колонтай, выяснил ситуацию в Швеции, переночевал. 20 апреля выехал (вылетел?) в Хельсинки, где возможно, тоже мог встретиться с советским послом для выяснения ситуации в Финляндии. Дальше поехал поездом через Ленинград. Таким образом, в Москву он мог приехать или вечером 20 апреля или к утру 21-го.
21 апреля (в пятницу) в Москве состоялось “правительственное совещание” (по версии Майского) или “заседание Политбюро” (по версии материалов журнала "Военно-исторический архив", N: 12, 2002, с. 47-69). По данным этого же журнала на нем был Сталин, Майский, Мерекалов, но не было Литвинова.
22 апреля (субботу), 24 (понедельник) и, возможно, 25 (вторник) Майский мог провести рабочие дни в наркомате, обсуждая ситуацию, получая указания и документы.
25 апреля (вечером) (во вторник) или 26 (в среду) он должен был выехать в обратный путь. 27 апреля он мог оказаться в Стокгольме, но откуда вылетел не в Лондон, а в Париж, (якобы, опять же, по личной инициативе). В Париже провел беседы с советским послом Яковом Сурицом, выяснил ситуацию, возможно, переночевал. После чего вылетел в Лондон, где оказался 28 апреля. И договорился с Галифаксом о встрече.
29 апреля (в субботу) Майский посетил Галифакса, которому сообщил советский план заключения договора. Но Галифакс не проявил особого внимания и неопределенно ответил, что английское правительство еще не закончило своих консультаций с Францией.
Во второй половине дня 29 апреля Майский мог (должен был?) отправить в Москву сообщение о встрече с Галифаксом и о неопределенном ответе британского правительства.
Итак, субботним вечером 29 апреля 1939 года товарищ Сталин имел целый набор разнообразной информации о возможных событиях на лето и осень. Соответственно, он должен был продумать свои действия. Перспективы соглашения с Англией оценивались проблематично. В Германии же активно занялись отработкой польской проблемы. Причем, нападение Гитлера на Польшу ставило Англию и Францию в сложное положение в связи с их “гарантиями” Польше. У них оставались две альтернативы: или проигнорировать свои же “гарантии”, или объявить войну Германии. Игнорирование было чревато отставкой. В противном случае возникала новая мировая война в Европе – важный инструмент социалистических революций. Однако, возможное соглашение с Германией имело некоторую сложность в обосновании его необходимости перед общественностью как внутри СССР, так и во внешних отношениях. И в этих условиях неактивные безрезультатные переговоры с Англией могли сыграть большую пользу. В том числе и с целью оказания давления на Германию. Т.е. именно в эти дни Сталину надо было сделать выбор. Другой альтернативой могли бы стать более активные действия по предупреждению немецкого нападения на Польшу – и по дипломатическим каналам, и демонстративными военными приготовлениями и т.д. Но Сталин на это не пошел, а занялся организацией бесперспективных переговоров с Англией с одновременной активизацией секретных переговоров с Гитлером.
3 мая нарком иностранных дел М.Литвинов был отправлен в отставку. Его место занял глава советского правительства Молотов (Срябин) Вячеслав Михайлович. И начался новый этап ИГРЫ.
Статья даёт много материала для размышления. Добавлю, что 19 августа решался лишь вопрос о дате приезда Риббентропа в Москву, а не о принципиальном согласии на заключение договора.
Но как оказывается, статья Случа - еще не все. Для начала предлагаю статью вроде бы из "Times" (прислали мне как-то). В следующем постинге размещаю корявый перевод (некогда править - может, кто поможет?).
Смысл перевода такой, что кроме Агентства Гавас были и другие публикации объяснений сути советско-немецкого договора августа 1939. В частности, в малоизвестной шведской газете Svenska Pressen (дается ниже). И делается вывод, что утечка информации вполне могла быть из самой Москвы с целью средствами западных СМИ разъяснить ситуацию западным же коммунистам. И есть еще одна статья "The Pro-Stalin version of W.W. II" By Carl O. Nordling, Lidingö. (Пока пропускаю и текст, и перевод, которого еще нет).
Did Stalin deliver his alleged speech of 19 August 1939?
S. Sluch, Igor Ostrovskiy, E. Jäckel and others have argued in favor of the theory that the text of a speech allegedly delivered by Stalin on 19 August 1939 is made up by a forger. This forger would have wanted to paint Stalin in black colors by charging him with a more fiendish policy than that, which he actually pursued.
Sluch points out that nothing in the alleged speech goes outside of what anyone could read in the newspapers in the fall of 1939. For instance, in the periodical Epoque of 2 November 1939 was an article that said: “The aim of the Soviet-German agreement is to lure Hitler into a trap. The master in the Kremlin wishes that the war goes on, and the longer it continues the more do the opposite parties weaken. When the war ends, it will become apparent that the victorious democratic states are no less worn out than Germany. Then it will be the right time for Stalin to act.” Sluch takes it for granted that the Epoque writer had not read the text of the speech which Agence Havas made public almost a month later, on 28 November 1939, a presumption that cannot be proven.
Sluch also remarks that existence of Latinisms in the “speech” speaks against the authenticity, since these were never seen in Stalin’s usage. Furthermore he finds that meetings of the Politburo were rather exceptional. None is recorded to have taken place on 19 August. The only officially recorded meetings in 1939 occurred on 29 January and 17 December. In the book over visitors to Stalin’s secretariat no Comintern official is recorded on 19 August. Only V. Molotov, A. Mikoyan, A. Gorky and A. Shkvartsev are noted on that day.
Sluch calls the published text of the speech a “shorthand report”, but all the known versions of the speech originate from a French text, which is obviously either a translation or an original forgery, not a record taken down while Stalin spoke. Sluch, of course, knows this very well, and the term only creates some confusion. It is important to keep in mind the fact that we only have access to second hand versions of Stalin’s own words. Therefore we do not know if he used Latinisms or not. The locution ‘modus vivendi’ in any case belongs to common parlance among educated Russians. Stalin may have said vremennoye soglasheniye, obraz zhizni or even modus vivendi, and the French interpreter would have written modus vivendi in any case.
The fact that the officially recorded Politburo meetings were extremely rare indicates that not all such meetings may have been recorded. Certainly Stalin conferred with his staff more often than twice a year. And he could of course not conclude a pact of mutual assistance with his proclaimed mortal enemy Hitler without informing his ten closest henchmen. So, whether he gave the speech or not, he certainly summoned the Politburo members either to the Kremlin or to his private dacha on one of those days before 23 August.
Of course, it would have been possible for outsiders as well as for Stalin to think on the lines of the alleged speech. The Epoque writer may have charged Stalin with evil designs because he wanted to calumniate Stalin, he may have guessed what Stalin had in mind, or he may even have read a record of the speech before Havas made it public. Most probably it was pure guesswork since e.g. Boris Souvarine1, Nevile Henderson2, General Schweisguth3 and Valentin Sjöberg4 all made the same guess without having read the speech record (Schweisguth made his guess in 1936, Sjöberg died in March 1939).
Obviously, it was rather natural to think along these lines, and Stalin certainly could invent the same kind of machination as could a French general or a Swedish journalist. And if he could invent the strategy, why shouldn’t he have done it?
As a matter of fact, he had declared already in 1925: “This frenzied struggle among the various groups of capitalists is notable in that it includes […] imperialist wars […]. This circumstance, in its turn, is notable in that it leads to the weakening of the imperialists […], to the acceleration of the proletarian revolution” 5. In the same series of lectures he said: “The reserves of the revolution can be […] wars (the imperialist war, for instance) among the bourgeois states hostile to the proletarian state, which can be utilized by the proletariat in its offensive […]”6. Stalin also stressed the points under which Lenin grouped the strategic utilization of the forces of the revolution. Among these was: “…by all means, without fail, take the offensive. The defensive is the death of every armed rising” 7.
And in a closed session of the Central Committee in 1925, Stalin declared: “If war begins, we must not sit by with arms folded – we must enter, but enter last. And we must enter in order to throw the decisive weight onto the scales, the weight which can tip the scales”8.
In his speech to the congress of the CPSU on 10 March 1939 Stalin expounded the same policy, but now he ostensibly ascribed it to the Western Powers: “The policy of non-intervention reveals an eagerness […] to allow all the belligerents to sink deeply into the mire of war, to encourage them surreptitiously in this; and then, when they have become weak enough, to appear on the scene with fresh strength, to appear, of course, ‘in the interest of peace’, and to dictate conditions to the enfeebled belligerents. – Cheap and easy!” And apparently in order to make sure that his audience should get the message correctly, he added: “Far be it from me to moralize on the policy […]. Politics is politics […]”9.
It is quite clear that Stalin had long thought on the lines of his alleged August 1939 speech. It is also obvious that he must have felt a need to inform his henchmen about the surprising pact. This political volte-face had become necessary in order to finally carry through his long cherished plan to dictate conditions to enfeebled belligerents. At this moment he had still reason to hope that he could do it both cheaply and easily. But not only the members of the Politburo should be informed. E.g. Colonel Grigori Tokaev learned the essentials already two days after the ratification of the Pact. An “authentic source” told him that “the Kremlin was fully and firmly aware at the time when the agreement was signed that within a few days Germany would invade Poland.”10 Tokaev had also heard lectures by former Ambassador Troyanovsky and Major-General Voloshin, who had said that the USSR should coerce Britain and France into fighting Germany to the death and vice versa. 11 From a friend in the Kremlin oligarchy Tokaev learned that when the USA was going to join the war (as expected), “Hitler might crack up -- before the German home front is irreparably exhausted. Such a state of affaires would be most dangerous. […] That is why we must give Hitler every assistance in our power to prolong the war for as long as possible, and free him from his well-known dread of having to fight on two fronts.” 12
Naturally Stalin wanted that the Communist leaders abroad should also get what it was all about, lest they become inclined to defect. After all, these people commanded a number of prospective fifth columns in various countries.
Apparently a couple of endeavors at informing this group were made. Within three days after the signing of the Pact, The Times in London published a “communication from M. [Georgi] Dimitroff in the name of the Comintern” giving reasons for the Rus so-German pact. This document stated explicitly that “the adhesion of Russia to the democratic Peace Front would have checked the [Berlin-Rome]Axis”13. This was of course tantamount to saying that the Soviet-German pact had let loose the Axis, thus initiating a European war. What is more, the “communication” also stated that the Soviet Union should remain aloof from the expected war and interfere only “when the Powers engaged therein are weakened”.
But the information to the foreign Communist leaders was expressed much more frankly in another document. On 8 September 1939 the Swedish evening paper Svenska Pressen in Helsinki published a circular with a policy statement that went straight to the point. The Circular (dated Moscow, September) declared that there would be no world revolution without a lengthy war. And there would be no war if the Soviet Union concluded a pact with the Western Powers or even if she did not pronounce her standpoint at all. So what the Soviet Union had to do, was to “support Germany, so that Germany can start a war, and then try to effect the war to become a lengthy one”14.
The Svenska Pressen paragraph said that the Circular had been sent to all the superior Communist leaders at home and abroad in order to explain to them why the pact with Germany had been concluded. Finally, it stated that the circular had been drawn up by Stalin, Molotov, etc. (i.e. all the members of the Politburo, except Khrushchev) “and others”.
Even when looked at as an isolated phenomenon, the Circular seems to emanate from the Kremlin. It lists all the members of the Politburo by name (except Khrushchev). Naming the Comintern or the Politburo as the origin of the circular would have made a good enough fake. At least in Helsinki, nobody cared about the individual members of the Politburo. It was Stalin and Molotov that figured in the newspapers, hardly anybody else. The editor of Svenska Pressen did not even realize that the names Lazar and Kaganovich belonged to one and the same person. Stalin, on the other hand, had reason to clarify that it was Lazar and not his brother Mikhail who had participated in the meeting. (Mikhail was completely unknown in the West). The addition of the abbreviation for “and others” served no purpose for the readers in Helsinki or in the West in general (but it was often used when enumerating participants in Kremlin meetings.) Voroshilov and Khrushchev had gone hunting and could not have participated in any Moscow meeting on 19 August, and the Circular omits Khrushchev. A forger would not have had reason to discriminate any member of the Politburo.
The fact that the Circular occurred only in a small and secluded paper indicates that it was either sent exclusively to Svenska Pressen or it was let out in such a way that the chances of getting it published were extremely small. An arrant slanderer would of course not have chosen either of these alternatives. If the Circular emanates from Stalin, he could have chosen the first alternative as a trial-balloon, in order to see what impression it made in a small scale, so to speak. More probably, he would have used some shady channel that could not be traced to the leaders in the Kremlin.
The record of the alleged speech of Stalin that was published in Revue de Droit International in Geneva ended with the following sentences: “The talk of STALIN, attentively listened to, was followed of no discussion. Two questions only were put, but of little importance, which Stalin answered. Its proposal implying the acceptation of the non-aggression pact with the Reich was adopted unanimously. Then the Politburo made a decision charging Manuilsky, the President of the Comintern, with working out together with Dimitrov, the Secretary, and under the direction of Stalin himself, instructions suitable to give to the Communist Party abroad.”
As noted above, such instructions had been published long before the Epoque and Revue issues in question had went to press, and the unassuming little Svenska Pressen was certainly not known in Paris of Geneva. (Even the Swedish Press Attaché in Helsinki paid no attention to what it wrote on Stalin. Years later, when I confronted him with this omission, he even declared his total indifference to this kind of news, as things were then.) Therefore it is obvious that the record of the alleged speech and the instructions published in The Times and Svenska Pressen all emanate from the same source and from a date not later than 26 August 1939. Even if it had been easy for a forger to concoct the short paragraph in The Times, it would require a genial intriguer to form this multistage scheme immediately after the conclusion of the Pact. If it was done by a forger, the Times item of 26 August indicates that this forger was very keen on giving it publicity. On the other hand, his choice of Svenska Pressen points to a certain indifference to the success of his campaign. The long delay with the publishing of the speech itself remains inexplicable. This intricate forgery – if it was one – could not have been done by any armchair politician. It would have required a thorough-paced schemer. Neither Sluch nor the other critics have pointed out any such person. Frankly, it is highly probable that the hypothetical schemer did not exist at all.
Instead, let us assume that all the three documents are what they purport to be. In that case Manuilsky and Dimitrov first produced a preliminary explanation of the Pact that made clear that it had been concluded in order to let loose the “Axis”, i.e. Hitler, who otherwise could have been “checked”. A little later they composed the Svenska Pressen circular (perhaps from Stalin’s dictation). This circular explains completely logically why a great war was needed and, as a prerequisite, also the Pact.
The idea may have been to get the circular widely published, read and understood by the Communist leaders who would see the great possibilities for the Cause. Stalin would then, if need be, disclaim any connection with the circular and declare it to be a concoction put together by malignant enemies of the peace-loving Soviet Union. Thus having the fraud confirmed “on good authority” most Western editors and politicians would accept the circular as a madcap’s medley and pay no more attention to it.
This scheme required, however, that the Circular should be available for abroad without any touch with TASS or other Soviet institutions. It had to be “leaked” out through some shady person who could be disavowed if ever identified. Having reached the foreign countries in this manner, however, it appeared that all the leading newspapers refused to publish the document, since they considered it beneath their dignity to meddle with unauthorized “rumors”. As far as is known, the document appeared only in Svenska Pressen. The business concept of this little evening paper was to publish news that the morning papers had missed. In the chase of such news, the editor was less scrupulous than most of his colleagues.
This was of course not what Stalin had hoped for. The circular passed practically unnoticed. We can imagine that Stalin now decided to make his entire speech public so that the Communist leaders would finally be informed of his “grand strategy”. This time a trusted and respected emissary got into contact with a certain Mr. Ruffin at the Agence Havas and delivered the whole speech. But even now, Ruffin probably had to accept an important provision: he had to give his word of honor never to disclose the identity of the reputable emissary. At least, he never did.
This scheme did the trick. On 28 November the text of Stalin’s speech was out, just two days before his armed attack on Finland was to begin. The timing was perfect. On 30 November Pravda told its readers that Comrade Stalin had given his opinion of the Havas report of ‘the speech’ alleged made by Stalin to the Politburo, in which he would have said that the war should go on as long as possible, so that the belligerents are exhausted.15
And Stalin’s official opinion was, of course, that the Havas report was a lie. And he specified his declaration by mentioning that Germany had not attacked the Western Powers, that Germany had made peace proposals and that the ruling circles of England and France had rejected the Soviet Unions efforts to bring the war quickly to an end. But he did not deny that he had said that the war should go on as long as possible, so that the belligerents are exhausted (his real opinion). Neither did he deny anything else of the content of the speech of 19 August. He only emphasized that the Soviet Union made efforts to bring about peace – and he started a war of aggression on the very same day. This should have made things plain for any Communist leader trained in Marxism-Leninism.
This is just one mode of explaining the emergence of the various reports on the policy statement of 19 August 1939. The documents could of course have leaked out from the Kremlin in some other way. But the above scenario is at least much more probable than the notion that the three documents represent a series of consummate forgeries.
1. Souvarine, Boris, Stalin (Swedish edition). Stockholm 1940, p. 408. 2. Henderson, Nevile, Failure of a Mission. New York 1940, p. 259. 3. Bonnet, Georges, Défence de la Paix I. Genève 1946, p. 124. 4. Sjöberg, Valentin, Der Angriff auf die Flanke der Welt. Berlin 1942, pp. 234-5. 5. The essential Stalin. Major Theoretical Writings 1905-52. London 1973, p. 93. 6. Idem, pp. 159-60. 7. Idem, p. 161. 8. Stalin, Iosif V., Sochineniya VII. 1947, p. 14. 9. Soviet Documents on Foreign Policy III. London 1953, p. 319-20. 10. Tokaev, Grigori A., Stalin Means War. London 1951, p. 30. 11. Idem, p. 72. 12. Idem, p. 73. 13. The Times. London, 26 August 1939, p. 9. 14. Svenska Pressen. Helsinki, 8 September 1939, p. 4. 15. Pravda. Moscow, 30 November 1939, p. 3.
(корявый компьютерный перевод - начал править, но бросил).
Произносил ли Сталин свою предполагаемую речь от 19 августа 1939?
Сергей Случ, Игорь Островский, E. Jäckel и другие склоняются в пользу того, что текст речи, предположительно произнесенной Сталиным 19 августа 1939, кем-то полностью выдуман. Этот кто-то хотел бы показать Сталина в черных цветах, обвиняя его в более жестокой политике, чем та, которую он фактически преследовал.
Случ указывает, что ничто в предполагаемой речи не идет вне того, что любой мог бы прочитать в газетах осенью 1939. Например, в периодической "Epoque" от 2 ноября 1939 была статья, в которой говорилось: "цель советское-немецкого соглашения состоит в том, чтобы заманить Гитлера в западню. Мастер в Кремле желает, чтобы война началась и продолжалась максимально долго, чтобы противоборствующие стороны как можно сильнее себя ослабили. Когда война закончится, станет очевидно, что победившие демократические государства не менее ослабеют, чем Германия. Тогда это будет правильное время Сталину для действий.". Случ приводит этот пример для того, чтобы показать, что автор Epoque не читал текст речи, который Агенство Гавас обнародовало почти месяцем позже (28 ноября 1939), предположение, которое не может быть доказано.
Случ также отмечает, что существование латинизмов в «речи» говорит против ее подлинности, так как они никогда не были замечены в использовании Сталиным. Кроме того он находит, что заседания Политбюро были довольно исключительны. Нет ни одной зарегистрированной, которая имела место 19 августа 1938. Единственные официально зарегистрированные заседания в 1939 произошли 29 января и 17 декабря. В книге посетителей в секретариате Сталина никакое должностное лицо из Коминтерна не зарегистрировано 19 августа. В тот день отмечены только В.Молотов, A. Микоян, A. Горький и A. Шкварцев.
Случ называет изданный текст речи "отчетом стенографистов", но все известные версии речи происходят из французского текста, который является очевидно или переводом или первоначальной подделкой, не запись того, что говорил Сталин. Случ конечно знает это очень хорошо, и сроки только создают некоторое замешательство. Важно иметь в виду факт, что мы только имеем доступ к вторичным версиям собственных слов Сталина. Поэтому мы не знаем, использовал ли он латинизмы или нет. Выражение "modus vivendi" в любом случае принадлежит обычному выражению среди образованных русских. Сталин, возможно, сказал "временное соглашение", "образ жизни" или даже "modus vivendi", а французский переводчик в любом случае напишет "modus vivendi" .
Факт, что официально зарегистрированные встречи Политбюро были чрезвычайно редки, указывает, что не все такие встречи, возможно, были зарегистрированы. Конечно Сталин совещался со своими соратниками чаще, чем два раза в год. И он не мог бы конечно заключить договор о взаимной помощи с его объявленным смертным врагом Гитлером без того, чтобы сообщить его десяти самому близкому окружению. Так, дал ли он речь или нет, он конечно вызвал членов Политбюро или в Кремль или на свою частную дачу в один из тех дней перед 23 августа.
Конечно, было бы возможно для посторонних также как для Сталина, подумать в направлении его предполагаемой речи. Автор Epoque, возможно, обвинил Сталина в злых проектах, потому что он хотел оклеветать Сталина, он, возможно, предположил то, чему Stalin, который имеют в виду, или он, возможно, даже читал отчет(рекорд) речи прежде, чем Гавас его опубликовал. Наиболее вероятно это было чистый guesswork с тех пор например Борис Соуварине1, Nevile Henderson2, Генерал Счвеисгут3 и Valentin Sj berg4 весь сделанное, то же самое предположение не читая отчет(рекорд) речи (Schweisguth сделало его предположение в 1936, Sj berg умер в марте 1939).
Очевидно, было довольно естественно думать по этим линиям, и Stalin конечно мог бы изобретать тот же самый вид махинации, как мог бы Французский генерал или Шведский журналист. И если он мог бы изобретать стратегию, почему он не должен был сделать это?
Фактически, он объявил уже в 1925: « Эта взбешенная борьба среди различных групп капиталистов известна в этом, это включает […] войны империалиста […]. Это обстоятельство, в повороте, является известным в этом, это ведет к ослаблению империалистов […], к ускорению proletarian революции » 5. В том же самом ряде лекций он сказал: « запасы(резервы) революции могут быть […] войны (война империалиста, например) среди буржуазных государств, враждебных к государству(состоянию) proletarian, которое может использоваться proletariat в наступлении […] » 6. Stalin также подчеркнул пункты(точки), под которыми Ленин сгруппировал стратегическое использование сил революции. Среди них был: « … во что бы то ни стало, бесперебойно, берут наступление. Оборона - смерть каждого вооруженного повышения » 7.
И на закрытой сессии Центрального комитета в 1925, Stalin объявленный: «, если война начинается, мы не должны сидеть со свернутыми руками(оружием) - мы должны войти, но вступать последний(прошлый). И мы должны вступить, чтобы бросить решающий вес на масштабы, вес, который может наконечник(чаевые) масштабы » 8.
В его речи на конгресс КПСС 10 марта 1939 Stalin эксобстреливал ту же самую политику(полис), но теперь он якобы приписал это Западным Страным: « политика(полис) невмешательства показывает рвение […], чтобы позволить всему belligerents снижаться(погружаться) глубоко в болото войны, поощрять их surreptitiously в этом; и затем, когда они стали достаточно слабыми, появляться на сцене с новой(свежей) силой, wказаться(появляться), конечно, ' в интересе(проценте) мира ', и диктовать условия(состояния) enfeebled belligerents. - Дешевый и легкий! » И очевидно, чтобы удостовериться, что его аудитория должна получить сообщение правильно, он добавлял: « Далеко, быть это от меня, чтобы морализировать на политике(полисе) […]. Политика - политика […] » 9.
Весьма ясно, что Stalin долго думал на линиях о его предполагаемом августе 1939 речь. Также очевидно, что он, должно быть, чувствовал потребность сообщить его henchmen относительно удивительного договора. Это политическое volte-лицо стало необходимым, чтобы наконец осуществить его длинный лелеющийся план диктовать условия(состояния) enfeebled belligerents. В этот момент он имел все еще причину надеяться, что он мог бы делать это, и дешево и легко. Но не только члены Политбюро должны быть информированы. Например Полковник Григори Токаев узнал предметы первой необходимости уже двумя днями после ратификации Договора. « Подлинный источник » сказал ему, что « Кремль полностью и твердо знал во время, когда соглашение было подписано, что в пределах Германии несколько дней вторгнется В Poland. » 10 Tokaev, также слышал лекции прежним Послом Тройановски и главно - общим Voloshin, кто сказал, что СССР должен принудить Англию и Францию в борющуюся Германию до смерти и наоборот. 11 От друга в Кремле oligarchy Tokaev узнал, что, когда США собирались присоединяться к войне (как ожидается), « Hitler мог бы разваливаться - прежде, чем Немецкий домашний фронт - истощенный irreparably. Такое государство(состояние) дел было бы наиболее опасно. […] Именно поэтому мы должны дать Hitler каждую помощь в нашей власти(мощи) продлить войну на максимально долго, и освобождать его от его известного страха необходимости бороться на два fronts. » 12
Естественно Stalin требуемый, который Коммунистические лидеры за границей должны также добраться, что это не было все относительно, чтобы, они станут склонными к дефекту. В конце концов эти люди командовали множеством предполагаемых пятых колонок в различных странах.
Очевидно пара усилий при информировании этой группе была сделана. В пределах трех дней после подписания Договора, Времена в Лондоне издали « связь от M. [Georgi] Dimitroff от имени Comintern » предоставление причин для Rus так - немецкого договора. Этот документ, заявленный явно, что « прилипание России к демократическому Мирному Фронту проверил бы [Берлин -Рим] Ось » 13. Это было конечно эквивалентно высказыванию, что советское-немецкий договор позволил свободный Оси, таким образом начиная Европейскую войну. Что является больше, «связь» также заявила, что Советский Союз должен остаться в стороне от ожидаемой войны и вмешиваться только «, когда Страны, занятые там ослаблены ».
Но информация иностранным Коммунистическим лидерам была выражена намного более искренне в другом документе. 8 сентября 1939 Шведская вечерняя газета Svenska Pressen в Хельсинки издал проспект с утверждением(заявлением) политики(полиса), которое пошло(поехало) прямо к сути. Проспект (датированный Москвой, сентябрь) объявил, что не будет иметься никакой мировой революции без длинной войны. И не имелась бы никакая война, если Советский Союз заключил договор с Западными Страными или даже если она не объявляла ее точку зрения вообще. Так, что Советский Союз был должен делать, был к « поддержка Германия, так, чтобы Германия могла начинать войну, и затем пробовать произвести войну, чтобы стать длинной один » 14.
Svenska Pressen параграф сказал, что Проспект был послан всем превышающим Коммунистическим лидерам дома и за границей чтобы объяснить им, почему договор с Германией был заключен. Наконец, это заявило, что проспект был составлен Stalin, Molotov, и т.д. (то есть все члены Политбюро, кроме Khrushchev) « и других ».
Даже когда смотрится как изолированное явление, Проспект, кажется, исходит от Кремля. Это вносит в список всех членов Политбюро названием(именем) (кроме Khrushchev). При обозначении(перечисление) Comintern или Политбюро, поскольку происхождение проспекта сделало бы достаточно хорошую фальшивку. По крайней мере в Хельсинки, никто не заботился относительно индивидуальных членов Политбюро. Это было Stalin и Molotov, это изобразило в газетах, едва кого - либо еще. Редактор Svenska Pressen даже не понимал, что названия(имена) Lazar и Kaganovich принадлежали одному и тому же человеку. Stalin, с другой стороны, имел причину разъяснить, что это было Lazar и не его брат Михаил, кто участвовал на встрече. (Mikhail был полностью неизвестен на Западе). Дополнение сокращения для « и другие » не обслуживали никакую цель для читателей в Хельсинки или на Западе вообще (но это часто использовалось при перечислении участников на Кремлевских встречах.) Voroshilov и Khrushchev ушел, охотясь и мог бы не участвовать в любой Москве, встречающей 19 августа, и Проспект опускает Khrushchev. Forger не имел бы причины отличить любого члена Политбюро.
Факт, что Проспект произошел только в маленьком и изолировал бумагу, указывает, что это было или послано исключительно Svenska Pressen, или из этому позволяли таким способом, которым возможности получения изданного были чрезвычайно маленькие. Настоящий slanderer не конечно выбрал бы никакую из этих альтернатив. Если Проспект исходит От Stalin, он мог бы выбрать первую альтернативу как воздушный шар испытания, чтобы видеть какой впечатление, это сделало в маленьком масштабе, так говорить. Более вероятно, он использовал бы некоторый теневой канал, который не мог бы быть прослежен лидерам в Кремле.
Отчет(рекорд) предполагаемой речи Stalin, который был издан в Ревю Droit Международный в Женеве, законченной следующими предложениями: « разговор о STALIN, внимательно, который слушают, не сопровождался никакого обсуждения. Два вопроса только были помещены, но небольшой важности, на которую Stalin ответил. Предложение, подразумевающее принятое значение слова пакта о ненападении с Reich было принято единодушно. Тогда Политбюро приняло решение, наполняя(обвиняя) Manuilsky, Президент Comintern, с разработкой вместе с Dimitrov, Секретарем, и под руководством(направлением) Stalin непосредственно, инструкции, подходящие давать Коммунистической Стороне(партии) abroad. »
Как отмечено выше, такие инструкции были изданы намного раньше Epoque, и Ревю выходит рассматриваемый, имел, пошел(поехал) к прессу(печати), и скромный небольшой Svenska Pressen не был конечно известен в Париже Женевы. (Даже Шведский Пресс(печать) Attachй в Хельсинки не оплатил никакое внимание тому, что это написало на Stalin. Годы позже, когда я сопоставил его с этим упущением, он даже, объявили его полное безразличие к этому виду новостей, поскольку вещи были тогда.) Поэтому очевидно, что отчет(рекорд) предполагаемой речи и инструкций, изданных во Временах и Svenska Pressen все исходят от того же самого источника и с даты не позже чем 26 августа 1939. Даже если это было легко для forger, чтобы придумать короткий параграф во Временах, это будет требовать, чтобы приветливый интриган формировал эту многоступенчатую схему немедленно после заключения Договора. Если это было выполнено forger, пункт(изделие) Времен от 26 августа указывает, что этот forger очень сильно желал предоставления этому гласность(реклама). С другой стороны, его выбор Svenska Pressen указывает на некоторое безразличие к успеху его кампании. Длинная задержка с публикацией речи непосредственно остается необъяснимой. Эта запутанная подделка - если это было один - не могла бы быть выполнена любым политическим деятелем кресла. Требуется полный - paced schemer. Ни Sluch ни другие критики не указали никакого такого человека. Искренне, высоко вероятно, что гипотетический schemer не существовал вообще.
Вместо этого, позвольте нам предполагать, что все три документа - то, чем они подразумевают быть. В том случае Manuilsky и Dimitrov сначала произвел предварительное объяснение Договора, который ясно дал понять, что было заключено, чтобы позволить свободный «Оси», то есть Hitler, кто иначе мог бы быть «проверен. Немного позже они составили Svenska Pressen проспект (возможно от диктовки Сталина). Этот проспект объясняет полностью логически, почему большая война была необходима и, как предпосылка, также Договор.
Идея, возможно, была, чтобы получить проспект, широко изданный, читает и понятый Коммунистическими лидерами, кто видели бы большие возможности по Причине. Stalin был бы тогда, если потребность, быть, откажитесь от любой связи с проспектом, и объявите, что это будет смесью, собранной malignant врагами миролюбивого Советского Союза. Таким образом наличие подтвержденного мошенничества « на хорошей власти(полномочии) » наиболее Западные редакторы и политические деятели принял бы проспект как смесь madcap's и плата не больше внимания к этому.
Эта требуемая схема, однако, что Проспект должен быть доступен для за границей без любого контакта с ТАСС или другими Советскими учреждениями. Это было должно быть «пропущено из через некоторого теневого человека, кто мог бы отрицаться если когда-либо идентифицировано. Достигавший иностранных стран этим способом, однако, казалось, что все ведущие газеты отказались издавать документ, так как они рассмотрели это ниже их достоинства, чтобы вмешаться с неправомочными «слухами». Насколько известен, документ появился только в Svenska Pressen. Деловая концепция этой небольшой вечерней газеты должна была издать новости, что утренние статьи отсутствовали. В преследующемся из таких новостей, редактор был менее скрупулезен чем большинство его коллег.
Это не было конечно, на что Stalin надеялся. Проспект прошел фактически незамеченный. Мы можем воображать, что Stalin теперь решил делать его полную публику речи так, чтобы Коммунистические лидеры были наконец информированы относительно его « великая стратегия ». На сей раз доверенный и уважаемый эмиссар вошел в контакт с некоторым Г. Руффин в Agence Havas и поставил целую речь. Но даже теперь, Ruffin вероятно был должен принять важное условие: он не был должен дать его слово чести никогда, чтобы раскрыть идентичность уважаемого эмиссара. По крайней мере, он никогда не делал.
Эта схема делала уловку. 28 ноября текст речи Сталина был из, только двумя днями прежде, чем его вооруженное нападение на Финляндию должно было начаться. Выбор времени был совершенен. 30 ноября Правда сказала читателям, что Товарищ Сталин дал его мнение относительно сообщения Havas ' речь ' предполагаемый сделанный Stalin к Политбюро, в котором он скажет, что война должна произойти максимально долго, так, чтобы belligerents истощенный
И мнение должностного лица Сталина было, конечно, что сообщение Havas было ложь. И он определил его декларацию, упоминая, что Германия не напала на Западные Страны, что Германия сделала мирные предложения и что правящие круги Англии и Франции отклонили Советские усилия Союзов, чтобы принести войну быстро к концу. Но он не отрицал, что он сказал, что война должна произойти максимально долго, так, чтобы belligerents был истощены (его реальное мнение). И при этом он не отрицал что - нибудь еще содержания речи от 19 августа. Он только подчеркнул, что Советский Союз, сделанный усилиями, чтобы вызвать мир - и он начал войну агрессии в тот же самый день. Это должно было сделать равнину вещей для любого Коммунистического лидера, обученного в марксизме - Leninism.
Это - только один способ объяснения появления различных сообщений относительно утверждения(заявления) политики(полиса) от 19 августа 1939. Документы могли бы конечно просочиться от Кремля некоторым другим способом. Но вышеупомянутый сценарий по крайней мере намного более вероятен чем понятие, что три документа представляют ряд законченных подделок.
On 8 September 1939 the following news item appeared in the Swedish daily Svenska Pressen in Helsinki (translated by Carl O. Nordling):
Moscow, September.
The day before the non-aggression pact with Germany was concluded, all the top Communist leaders in Russia and abroad1 got the following circular, kept in a dialogue form:
- Have the final aims of the Comintern been changed? - No. The final aim of the Comintern is still the same: world revolution. - Is a world revolution possible at the moment? - No, all attempts at activating a world revolution have failed. - Could not the outbreak of a world revolution be hastened through reinforced agitation? - No. (Here follow enumerations of the causes why this is impossible in the various countries.) - How could a world revolution be hastened? - A lengthy war. (Here follow detailed explanations and quotations from Marx, Engels and Lenin.) - Will a Russo-German pact hasten the outbreak of war? - Yes, since the neutrality of Russia makes it possible for Germany to realize her plans. - What will happen if USSR does not agree to any pact at all? Whether with Germany or with England and France? - As long as USSR does not pronounce her stand, a peaceful solution of the conflict is possible. - What has USSR to set about in order to hasten the world revolution? - Support Germany, so that Germany can start a war, and then try to effect the war to become a lengthy one.
From information received, the circular was drawn up at a meeting in the Kremlin2 attended by Stalin, Molotov, Voroshilov, Zhdanov, Lazar, Kaga-no-vich3, Andreev, Shvernik, Mikoyan, Beria, Kalinin a.o. [=and others].
The circular has been prepared in order to forestall discontent amongst the Communist leaders and to explain to them why the pact with Germany has been created.
Note 1: There is nothing to indicate that any of the Communist leaders abroad actually received the circular.
Note 2: The names of the attendees of the Kremlin meeting pertain to all the members of the 1939 Politburo, except Comrade Khrushchev.
Note 3: The original seems to have provided Comrade Kaganovich with his first name (Lazar) to distinguish him from his apparatchik brother. The ignorant Svenska Pressen editor treated this name as pertaining to an additional person by placing a comma between first name and surname.
А чем это отличается от известного высказывания гос. Трумена о том, что если мы увидим, что побеждает Германия надо помогать России, а если мы увидим что побеждает Россия нам следует помогать Германии и пусть они так истребляют как можно больше? Помойму здоровый реализм и практицизм. К этому все стремились. Не у всех получалось. А что США сделало на практике - в 1917 и 1943-44 году на практике это реализовало в Европе. Так что не так со Сталиным? Не вовремя сказал, о том что все и так всегда делали? Какое это имеет значение говорил, не говорил - все равно все так думают.
Так что не так со Сталиным? Не вовремя сказал, о том что все и так всегда делали? Какое это имеет значение говорил, не говорил - все равно все так думают.
Да всё так. Только не говорил он этой речи, ИМХО.
А разница между сказал/не сказал ровно такая же как между "создал ситуацию"/"воспользовался ситуацией".
ИМХО: так это еще вопрос.... (стенографисток на сталинскую дачу не приглашали . И есть информация, что в Политбюро был английский "крот" [то ли Ворошилов, то ли ...] )
But the information to the foreign Communist leaders was expressed much more frankly in another document. On 8 September 1939 the Swedish evening paper Svenska Pressen in Helsinki published a circular with a policy statement that went straight to the point. The Circular (dated Moscow, September) declared that there would be no world revolution without a lengthy war. And there would be no war if the Soviet Union concluded a pact with the Western Powers or even if she did not pronounce her standpoint at all. So what the Soviet Union had to do, was to “support Germany, so that Germany can start a war, and then try to effect the war to become a lengthy one.
по-моему это вольный пересказ Виктора Суворова на английском. Где сам Циркуляр то ? Я думаю даже если какой-то такой документ существовал, то скорее всего обычная фальшивка, изготовленнная где-то в Риге. Почитайте мемуары Бажанова- там есть пара таких случаев.
Я думаю даже если какой-то такой документ существовал, то скорее всего обычная фальшивка, изготовленнная где-то в Риге.
Но проблема в том, что Германия до 19.08.1939 была страной фашистских убийц, поэтому главному играющему "дать отмашку" оч-ч-ч надо было. Это факт и это вам не 1930 в Риге.
Очень любопытны воспоминания Хрущёва. Он сообщает, что о визите Риббентропа в Москву ему сообщил сам Сталин только 22 августа, то есть в тот же день, когда о нём было объявленно в прессе. До этого никакой информации о грядущем заключении договора ему ничего не было известно. Хрущёв также пишет, что собрание членов Политбюро у Сталина имело место, но уже после заключения Пакта, в то время как из содержания "гавасовской" речи следует, что она якобы произносилась до заключения Пакта. Про ситуацию с руководством Коминтерна хорошо написано у Случа. В общем, заседение Политбюро 19 августа с приглашённым руководством Коминтерна в качестве места и времени произнесения речи выглядят довольно сомнительно. Помимо этого, весьма подозрительно выглядит пассаж про Болгарию, Венгрию, Румынию и Югославию в качестве зоны советского влияния. Насколько я понимаю, нет никаких свидетельств, СССР проявлял к ним интерес в период переговоров перед подписанием пакта, в то время как намёки про Прибалтику делались достаточно внятно. Ещё один сомнительный момент - утверждение о том, что нападение на Польшу непременно приведёт ко втягиванию немцев в войну с Западом, подобные предсказания в августе вряд ли могли делаться столь уверено. Наконец, представлется совершенно непонятной логика действий Сталина: если "наш выбор ясен: мы должны принять немецкое предложение", то зачем же, спрашивается, потребовалось вообще вести переговоры с англо-французами, которые напрочь противречат интересам разжигания мировой революции? Этот момент в "речи" остался безо всякого объяснения.
Но проблема в том, что Германия до 19.08.1939 была страной фашистских убийц, поэтому главному играющему "дать отмашку" оч-ч-ч надо было.
Как бы не совсем так. 2chem: Есть один нюансик. Согласно последнему опусу Безыменского (здесь же, на Милитере), в Москве еще в июле точно знали инструкции, данные Драксу (а уж позицию польской верхушки -- "с немцами мы потеряем свободу, с русскими -- душу" -- тем более).
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 8
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Извините, не могли бы Вы дать ссылку: я эту речь не могу найти в нете, приводится только ее критика.
- участник сейчас на форуме