Форум сайта ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Автор

Сообщение

Елена Нестерова

Пост N: 1

Отправлено: 18.10.08 14:10. Заголовок: книги о наших лётчиках Великой Отечественной

(лучшая голова утренняя, и обещанное вчера - вывешиваю только сейчас. это из авторской вводной - вместо предисловия - к задуманной уже, наверно, больше 10-ти лет назад книге тоже о том же. тогдашний текст - сокращённо, с изменениями, а также с несколькими примечаниями).

Скрытый текст

Разрыв-травой, травою-повиликой
.............................................................
мы прорастём по горькой, по великой,
по нашей кровью политой земле.
Из несохранившегося стихотворения
Павла Когана.

О советской военной авиации и военных лётчиках Великой Отечественной войны есть множество книг. Эти книги написаны в основном участниками событий - то есть, как правило, самими лётчиками (или журналистами со слов и под наблюдением лётчиков: в большинстве случаев литературная запись - когда речь идёт от первого лица; либо так называемая художественная обработка - от третьего лица, “о нём”). Есть написанные другими авиаторами: штурманами, воздушными стрелками, авиатехниками; и даже работниками авиапромышленности - но таких совсем мало.
В названиях этих книг обычно говорится о небе, о самолётах и о войне. Говорится так: “Пламенное небо” (или, например, “В пылающем небе”, “В дымном небе войны”), “Суровое небо”, “Тревожное небо”; ”И возвращались с победой”; “Крылья Победы” (две разные книги под таким названием), “Крылья крепнут в бою” - и т. п.
Мемуары прославленного и великолепного, ныне почти забытого аса Ивана Кожедуба называются “Верность Отчизне” . Этот пример среди книг авиаторов исключителен, хотя название выдержано в общепринятом ещё не так давно стиле . Может быть, знаменитому лётчику не предоставили возможности самому решить важный политический вопрос - как назвать книгу. Впрочем, кто знает... Ещё одно подобное название, “На крыльях мужества” - очевидно, отнесено автором, лётчиком-штурмовиком Иваном Драченко, к людям, о которых он рассказывает в своей книге.
В списке из почти двух сотен названий таких примеров обнаружилось всего два. Ещё оказалось несколько совсем восторженных высказываний: “Небо покоряется отважным”, “Покорители неба”, “Из племени отважных”. Авторы книг с этими названиями - профессиональные журналисты или писатели. Но и таких примеров только три; а большинство журналистов и писателей, говоря об авиации, проявили несвойственную им, но свойственную авиаторам сдержанность.
Название книги Кожедуба представляет собой, кроме того, исключительный для советских книг о военной авиации пример чрезвычайно слабой (практически отсутствующей) связи с содержанием (об испытаниях именно на верность, о возможности спастись от смерти или мучений, совершив предательство, и об отказе - ничего не говорится). Гораздо чаще названия, напротив, поясняют, о чём будет речь: совсем по-деловому - “Истребители идут на перехват”, “Штурмовики идут на цель” - или несколько более своеобразно: “На вертикалях”, “В прицеле свастика” - об истребителях; “С малых высот”, “Атакует “чёрная смерть”” - о штурмовиках; “На дальних маршрутах” - о дальних бомбардировщиках. Есть книга, которая так и называется: “Маршал авиации”, с подзаголовком - о каком именно маршале идёт речь (о Савицком). Есть книга “Звёзды на крыльях” (Ивана Бабака, известного в дивизии, которой командовал Покрышкин), а есть - “Звёзды на фюзеляже” (Захара Сорокина, лётчика Северного флота, повторившего подвиг Маресьева).
Также обнаружилось, что авиаторы, а ещё более - журналисты, пишущие об авиации, время от времени называют свои книги “Преодоление” и “Испытание”.
Те, кто любит почитать об авиации и полётах, должно быть, знают лучшие из этих книг . Тем же, кто просто любит читать и не может обходиться современной массовой литературой, я бы посоветовала, например, книги Натальи Кравцовой, Артёма Анфиногенова, Игоря Шелеста, Захара Сорокина, Марка Галлая, книгу воспоминаний Покрышкина “Небо войны”, в литературной записи А. Хорунжего, лётчицкие воспоминания, выходившие к 40-летию Победы в издательстве ДОСААФ (в частности, книги Григория Павлова, Ивана Драченко) - и многое другое.

Они рассказывали о том, что с ними было, и о тех, кого они знали.
Это тоже очень много. Но есть другая задача: взыскание погибших. И она в этих повествованиях не решается.
О нашей авиации и наших лётчиках Великой Отечественной войны нет таких книг, какие написали Астафьев, Бакланов, Бондарев, Быков, Васильев, Воробьёв, Гончаров, Друнина, Кондратьев, Некрасов, Слуцкий и многие другие - стрелки (то есть пехотинцы), разведчики, артиллеристы, связисты, политработники, ставшие после войны писателями или поэтами.
Я сомневалась - может быть, это и не нужно? Может быть, чтобы должным образом сказать о нашей авиации, достаточно прямого и простого повествования о событиях и людях?
Однако многие пытались осуществить нечто большее, чем простой рассказ (например, Игорь Шелест, Игорь Каберов, Захар Сорокин, Надежда Кравцова). И, вероятно, многие хотели бы попытаться. Хотели бы настолько поверить в себя, чтобы взяться за это. И, в конце концов, ведь они писали же воспоминания - а что такое любые воспоминания, как не поиск утраченного времени и надежда на взыскание погибших.
Но только один смог это сделать. Артём Анфиногенов, единственный из всех наших лётчиков той войны, вернул себе и нам тех, кто был с ним рядом, и всё, что с ними было, видимое и невидимое. В двух его книгах бытие того времени предстаёт, как ни у кого из авиаторов, вживую; эти книги позволяют отчётливо представить и с особой силой ощутить то, о чём в них говорится. После их прочтения для меня стали заметно яснее книги других авиаторов.
Название повести Анфиногенова «А внизу была земля» – явно вписывается в ряд говорящих за себя названий, тематических, сразу открывающих, о чём книга. Но оно и явно выделяется в этом ряду: в нём – не только тема, но и мысль. Рема…
Название романа «Мгновение – вечность» – тоже вполне себе авиационное, но – только для тех, кто уже в теме, кто читал о воздушных боях. И кто пережил, конечно – но из тех ведь далеко не все читают такие книги, наверно даже очень мало кто из них. – И мысль в это названьи – сильная, необычная.

А больше никто из наших лётчиков не написал таких книг, к сожалению.
Может быть, это из-за того, что авиация, как почти ничто другое, привязывает к себе - и тем самым к видимому, вещественному миру. Она требует обострённого внимания к этому миру. И, может быть, авиация - тот случай, когда так называемой повседневной действительности совершенно достаточно, чтобы жить. Есть книга стихов одного авиатора “Земное небо” (название - лучшее в ней). Земное, настоящее, видимое всем небо – прекрасно; и, скорей всего, оно являет образ иного неба, нездешнего и глазами не видимого. Из всего земного небо всего ближе к нездешнему. Возможно, поэтому авиаторам достаточно земного неба, которое принадлежит им.
Лётчики рассказывают только о том, что видят.
Но мёртвых нельзя воскресить на этой земле. - Из нас, простых смертных, это ещё никому не удавалось.
Тех, кто действительно жил и действительно умер, можно только вспоминать, а это не значит - воскрешать. Потому что в мире и в памяти остаётся то, что было, но не появляется больше ничего.
Можно предположить, каким был человек, но нельзя этого сказать наверняка.
Нельзя этого сказать по определению, потому что жизнь продолжается, а биография закончена. В жизни может случиться всё, а в биографии уже ничего не может случиться. В сущности, для нас, простых смертных, так и остаётся невыясненным, каким же человек был на самом деле. Мы узнаём только, как он успел проявить себя. Мы знаем это, но более ничего никогда не узнаем - ведь с нами больше нет этого человека, такого, каким он был.
Самого главного глазами не увидишь, напомнил Сент-Экзюпери, самый “нелётный” из всех лётчиков и единственный из них настоящий поэт . Зорко одно лишь сердце, сказал он. Очень “лётный”, заслуженный лётчик-испытатель и Герой СССР Марк Галлай в своих очерках и рецензиях постоянно говорит о необходимости добросовестного отношения к факту, о внимании к действительности - то есть, призывает лучше смотреть глазами. Впрочем, этот его призыв относится к документалистам и по отношению к ним правомерен. Лётчики же, пожалуй, самые лучшие, природные документалисты. Ещё бы - попробовал бы тот же Галлай смотреть “не глазами”... Вот потому-то он и стал заслуженным испытателем, а Сент-Экзюпери бил машину за машиной и сам бился...

И вот почему больше никто из наших лётчиков не осуществил взыскание погибших.